Утро похорон началось неожиданно, с голоса Гиви: «Будем работать на подавление!». Громкость ноута была включена на всю. Это коллега прислал в личку аудио с недавней поездки в аэропорт, когда Миша еще был жив.
По дороге хотела купить цветов. Помня, что на похороны Грека цветов в округе было не найти, зашла в павильон у дома. Гвоздик уже не было. То, что осталось – так себе. «Раскупили, — сказал продавец. Со вчера еще».
На остановке стало понятно, кто раскупил. Час пик, народу полно, с цветами не все, но много. У всех с траурной лентой. Движение в центре перекрыто, основной поток людей (все с теми же букетами, перевязанными черной лентой) движется в сторону улицы Артема.
Как только выходишь на Артема – попадаешь в какую-то зловещую тишину. Мороз (а сегодня -15), как оказалось, усиливает не только взрывы, но и тишину. Ни разу не слышала, чтобы мой город так горестно и трагично молчал.
Я пришла к началу церемонии прощания. Очередь из желающих проститься с Гиви заканчивалась у танка. Перед входом в оперный – лафет. Прохожу внутрь. Там рамки. Пропускают медленно, но все с пониманием. Без очереди прошли «Спартанцы» и «Сомалийцы».
«Нам на позиции выезжать, дай ребятам проститься», — сказал их сопровождающий. Их пропустили. Перед входом — две девушки, одна плачет.
Военным надо держаться и не показывать слабину, но глаза выдают.
Захожу в холл, где идет прощание. Иду на место, которое выделено прессе. Первый, кого встречаю, – Эдуард Басурин. К нему подходит рыжеволосая девушка в форме, рыдает. Басурин пытается ее успокоить.
Смотрю на тех, кто пришел попрощаться с Мишей. Говоря официальным языком – все социальные слои: студенты, женщины в возрасте, семьи с детьми, очень много военных, пожилые – бабушки с палочками и убеленные сединами мужчины, молодежь, которую называют хипстерами – борода, странные прически, очки, объемные шарфы.
Замечаю популярных в Донецке личностей – американец с позывным Техас, который приехал воевать за Донецк. Вот мальчишка, лет 12, в военной форме – подошел, постоял у гроба, отдал честь – удалился.
Парень с девушкой, они с венком. Любопытствую, от кого венок, — оказывается, от магазина «Камуфляж», который недавно разбомбили:
— Вы его знали?
— А как же! Он к нам часто заходил, покупал разное для своих бойцов. И Арсен к нам заходил, — рассказывает девушка. Не сдержалась, расплакалась, — как же так несправедливо все! — отворачивается, пряча слезы.
— Да, несправедливо все это, — подтверждает парень. Наконец-то пропускают остальной коллектив магазина «Камуфляж» и они идут к гробу.
В зал заходят еще две девушки, одна в белой шубке — она плачет навзрыд. Я не знаю, кем она приходилась Мише.
Несколько раз наблюдала, как встречаются военные, которых разбросало по разным частям. И они рады, что живы, рады встрече, хоть и по такому грустному поводу.
Отдельно хочу сказать о людях в очереди. Вместе с дончанами там стояли и известные в городе люди, а также журналисты с местных каналов, которые запросто могли бы не стоять в этой очереди на морозе. Но стояли. И просили, чтобы не снимала.
В зале прощания я провела около часа. Нас вежливо попросили выйти, чтобы смогли зайти и другие журналисты. Видя этот поток людей, почему-то думала, что церемония подходит к концу. Каково же было мое удивление, когда, выйдя, на улицу, увидела, что очередь стала раза в три больше. И, пока ходила, разговаривала с дончанами, количество желающих проститься, все увеличивалось.
Интеллигентного вида высокий пожилой мужчина, Александр:
— Пришел отдать долг памяти Гиви. Лично не знал, как все. Харизматичный был человек, умел повести за собой людей. Да и просто как человека жалко. Как надо ответить на смерть Гиви? Не знаю. Опускаться до примитивной мести, мне кажется, не стоит.
Заместитель командующего республиканской гвардии, майор Шушунов:
— Не один раз встречались в бою, были совместные операции, с четырнадцатого года выполнял свой долг перед Республикой. Лично я его знал, но не очень близко. Очень порядочный был человек, отчаянный, в бою если надо – протянет руку помощи. Достойный был человек. Жаль, что мы теряем именно таких полевых командиров, за которыми идут люди в огонь и в воду.
Ирина, жительница Донецка:
— Что Гиви, что Мотор за три года смогли сделать то, что некоторые добиваются годами и не у каждого получится. Они сплотили миллионы человек. Мне с утра в соцсети писали люди из Одессы, из Севастополя, Запорожья, из Херсона, Москва, Питер, Улан-Удэ даже – все просили – поклонись за нас. Мы сегодня хороним родного человека. Род-но-го. Знакома как все – на мероприятиях видела. Один раз, правда, он мне руку пожал.
Водитель-механик БМП, позывной Малеванный, приехал со Сведлодарской дуги, командир отпустил попрощаться с Гиви:
— Я служил у Гиви, прошел с ним Иловайск, сейчас в другом подразделении. Гиви был для меня командир. Гиви всегда был впереди. Я знаю командиров, которые отдают приказы сидя в штабе – пацаны, вперед. Но Гиви – он всегда бежал впереди.
Татьяна Ильинична, пенсионерка, 80 лет:
— Я знала Мишу до войны, мы вместе работали до войны. Хороший веселый человек был, — расплакалась, ушла
Очень пожилая женщина, не назвала имени:
— А як же, знала, Мишу. Мы ж йих усих знаем. Еще с трынадцятого года. Як жэж не прыйты простытысь? Тильки не фотографуйте, бо мэнэ и так СБУ шукае.
Девчонки-студентки, совсем молодые. Подошла с вопросом – вас ВУЗ прислал сюда?
— (Возмущенно) мы сами пришли. Добровольно, никто нас не заставлял. Мы заранее взяли разрешение и пришли. Пришли, потому что очень жаль, хороший был человек, мы его знаем, как все с четырнадцатого года. И Гиви, и Моторолу все любили.
По дороге на работу встречаю большую колонну людей из Горловки, подхожу к женщине:
— Скажите, вас заставили приехать?
— Нам объявили, что для желающих будут автобусы. В итоге не рассчитали с автобусами, желающих попрощаться с Мишей было больше, чем мест. Пришлось еще искать.
Военный, позывной Путин (и правда, чем-то похож):
— Гиви – единственный командир, который знал о своих бойцах все: позывные, имена, кто чем живет, кто чем дышит. И за каждого мог порвать.
Свежие комментарии